Эдуард Николаев. Это имя мало известно зрителю. О его творчестве не написаны искусствоведческие труды, не изданы альбомы. Выброшенный на обочину жизни, незаметно для всех он жил и работал, существуя в своем непростом мире. Он ушел тихо, оставив после себя около двух тысяч работ, единственных свидетелей его пути.
С тех пор прошло немало времени. Многие детали жизни и творчества уже не восстановить. Но освоение его художественного пространства началось. Возможно потому, что пришло время новых идей и пристального всматривания в творчество мастера, в котором есть глубокое осмысление современного ему мира.
Сохранить и актуализировать творческое наследие художника помогают неравнодушные к его судьбе люди. Первым, кто оценил и обратил внимание общественности к творчеству неординарного художника был Владимир Филатов, директор крупной галереи современного искусства «Тенгри-Умай» (Алматы). В 1999 году он устраивает выставку произведений Эдуарда Николаева. Выставка оказалась первой и единственной в Казахстане. А невостребованные работы так и остались у владельца галереи, тем самым получив шанс на второе рождение.
Как сумела, берегла его работы жена художника Елена Кайрова. Так случилось, что часть наследия осталась в Алматы, что-то было утеряно, что-то дарено знакомым, а порой почти незнакомым людям. Другая часть перевезена в Москву, куда переехала Елена на постоянное место жительства. В 2000-х усилиями друзей организована небольшая выставка в Голландии. Наконец, в 2015 году в рамках выставочного проекта «Забытые имена» редакция журнала «Наше наследие» (Москва) представила ряд избранных произведений Эдуарда Николаева. Это событие, привлекшее внимание художественной элиты Москвы, стало возможным благодаря московскому архитектору, коллекционеру Наталье Менчинской. Заметив неординарность и глубину таланта художника, она хранила в течение многих лет часть наследия мастера, переданного ей в дар Еленой Кайровой, и продвигала осуществление выставки. Персональный показ произведений Николаева в Москве, как и в Алматы, открыл для специалистов и зрителей несомненно одаренного и самобытного живописца и графика.
И вот теперь новая выставка чудом уцелевших работ Эдуарда Николаева из коллекции Владимира Филатова пройдет в стенах музея Невзоровых. В своем роде, она уникальна. Впервые за долгие годы забвения произведения художника смогут увидеть многочисленные жители и гости города. Неожиданным подарком для горожан станет благородный жест Владимира Аркадьевича, который желает безвозмездно передать коллекцию графических и живописных работ художника в дар музею. Профессиональный галерист и человек, глубоко сочувствующий судьбам искусства, он хорошо понимает важность своего шага. В музейной коллекции имя художника войдет в историю казахстанского искусства, а его творчество станет предметом исследования и хранения.
Эдуард Николаев родился 1937 году в Ленинграде. Ему предстояло многое пережить. В начале войны оказался в детском доме. Военные годы они с матерью пережили на Кубани. Позже, во время ее болезни, чудом выжил, скитался, едва не умерев от голода. Вернувшись в Ленинград, с четырнадцати лет работал на заводе. После армии окончил знаменитую «Муху». Преемник дореволюционного Училища технического рисования барона Штиглица, Ленинградское художественно-промышленное училище им В.И. Мухиной, готовило художников-прикладников: кузнецов, дизайнеров, стеклодувов, мебельщиков, модельеров. Эдуард окончил отделение стеклодувов, но диплом не получил. Какое-то время занимался разработкой проектов интерьеров в Гипромторге. Как вспоминает архитектор Лилия Ваарденбург-Габо (Москва): «Это были не архитектурные перспективы, которым нас, архитекторов, учили в институте, с отмывкой и правильными тенями, это были у него картины на тему ресторанной или «кафешной» жизни, живописные, красочные и интригующе-загадочные». В поисках заработка в 1971 году вместе с женой Еленой Николаевой (в девичестве Кайрова) переезжает в Алма-Ату. Но и здесь Николаев не находит себе постоянной работы. Он помогал Елене в работе по плетению гобеленов, делал к ним эскизы, зарабатывал по мелочам, но продолжал писать и рисовать. Творчество было его страстью, его способом выжить.
Несмотря на поддержку таких крупных казахстанских мастеров как Е.М. Сидоркин и Е.А. Говорова, его выставки закрывали, а работы получали резко отрицательные отзывы. Не находя выхода и поддержки, все больше замыкался в себе, нищенствовал и угасал. Трагическая несовместимость с окружающим миром, возможно, непонимание или нежелание коллег, близких услышать его голос, привели художника к душевному кризису и, в конечном счете, к гибели.
Наверное, иначе и быть не могло. Активный жизненный и творческий период художника пришелся на тяжелые времена диктата официального искусства с его идеей преображенной соответственно партийной правде (социалистической) действительности и воспитания нового поколения супергероев (активных членов социалистического общества). Николаев не вписывался в систему, не мог и не хотел ломать себя. Он оказался одним из множества талантливых людей, выброшенных за борт государственной машины. Высокая тональность творчества художника и яркая индивидуальность работ не вписывались в стройную картину советской пропаганды и провоцировали неприятие. Ему приходилось работать «в стол», для себя. И все же, Николаев отчаянно пытался достучаться до современников, поведать о сокровенном. Послание художника к людям зашифровано в потаенном, метафорическом строе многочисленных холстов, рисунков, набросков.
Коллекция В. Филатова насчитывает 34 живописных и графических произведения. Хотя большинство из них не датировано, можно предварительно предположить, что принадлежат они алма-атинскому периоду – 1971-87 годам. Широта используемых материалов (масло, гуашь, темпера, акварель, смешанная техника с применением коллажа, карандаш, белила, тушь) и свободное владение ими позволяют судить о высоком уровне мастерства и направленности поисков художника. Они лежат в области усиления эмоционального начала.
Мир работ Эдуарда Николаева выдает человека глубокого, жившего насыщенной духовной жизнью и одновременно ранимого. Не зря его любимым писателем был Федор Достоевский, а художником, которому он доверял — Винсент Ван Гог. Им знакомы терзания и сомнения человеческой души, трагическое ощущение действительности.
Произведения Николаева пронзительны щемящей, порой невыносимой грустью или даже тоской, отчаянием, граничащим с потерей рассудка. Мир художника – это пространство подсознания. Оно являет нам фантомы, предчувствия недоброго, кошмары… Так писать в эпоху процветания соцреализма мало кто решался. И дело даже не в выборе тем, или не столько в них, сколько в новизне видения, экспрессии самого изобразительного языка, а главное — в откровении философских размышлений о смысле жизни в современном нам мире, о подземных лабиринтах человеческой души.
Изменение сознания, надрыв сквозят в исчезающем и вновь возникающем пространстве, в сопряжении разновременных образов, фрагментов, напластованных один на другой, как череда бегущих мыслей. Многомерность сюжетного решения таится в волшебном свойстве композиционного устройства, в ритме, динамике объемов, сложных разноракурсных построениях, выразительной линии, разнонаправленном движении, благодаря которому возникают сильные энергетические потоки. Плоскость листа исчезает и нас буквально засасывает в кипящее жерло пространства, помогая войти в атмосферу действия, послойно и постепенно считывать матрицу произведения. Деформация фигур и тел усиливает впечатление трагизма, драматического конфликта героев с действительностью.
В талантливом преломлении достижений XX века — кубизма, экспрессионизма, примитивизма, сюрреализма, сезанновского опыта рождалась его живопись. В то же время, в стремлении мастера заглянуть в глубины человеческой психики, явственно ощущается традиция русской литературной и изобразительной школы. Обращение к ряду произведений — романам Ф. Достоевского, В. Набокова, М. Булгакова не случайно. В них Николаев находит созвучие своему мировосприятию, впечатлениям, чувствам, измученной душе. Вслед за Достоевским и Набоковым, на примере своей судьбы, собственного опыта погибающего человека, Николаев исследует и фиксирует коды сознания, и, как врач, выставляет себе диагноз.
Сюрреалистичность работ автора очевидна. Лаконичные по композиционному решению или, напротив, переполненные движением, работы заставляют зрителя всматриваться все пристальней, постигая ускользающий смысловой поток.
В основе творческого метода художника лежит рисунок. Николаев размышляет с помощью карандаша. Линия становится проводником мысли. Тонкая и нервная, она извлекает образы из плоскости листа, освобождает их из плена небытия. То напоминает запутанный моток проволоки или вдруг становится «жужжащей», словно выпущенный на свободу осиный рой, усиливая психологическое напряжение. В «Защите Лужина» мастер потрясающе верно сумел в пространстве одного листа передать сюжет, психологическую подоплеку и драматическое напряжение героя, приведшее к гибели. Ломающееся и исчезающее шахматное пространство, словно больное сознание Лужина, удерживает нас, погружая все глубже. Страдающее лицо героя, шахматные фигуры, рассыпанные по всей плоскости листа, фрагменты внутренних помещений и зданий снаружи, странные черные человечки, предвещающие угасание сознания, создают объемный событийный ряд романа.
Если рисунок помогает Николаеву мыслить, то живопись, обозначая цвет, уточняет и усиливает эмоциональный заряд произведения. Трагическое одиночество и безысходность в большинстве работ художника усиливаются через использование глухого коричневого и болезненно-холодного зеленого, черного, очерчивающего контуры предметов и вкраплений кроваво-красного. В «Обнаженной» в холодном пустом пространстве комнаты странное обезличенное существо, лишь отчасти напоминающее женщину, бессильно склонилось, опершись на край стола. Максимально приблизив фигуру к зрителю, художник дает возможность заглянуть в проваленные черные глазницы, физически ощутить бессилие упавших рук. Теплый желтый, диссонируя с холодными зеленым, голубым, розовым, сиреневым, подчеркивают трагическую опустошенность, одиночество и безысходность.
Иногда подсказка к расшифровке сюжета кроется в известных деталях жизни мастера, выдавая нежного и чуткого человека. Как, к примеру, в «Портрете жены Лили». Через ряд произведений проходит образ любимой собаки, спаниэля Юты. В «Кружке красной» изображение Юты, доброго и преданного существа, дарит надежду в тяжелой атмосфере надвигающейся развязки сюжета. Слияние тел животного и девушки в работе «Объятья» олицетворяет душевную близость и теплоту.
Манера письма художника свободно варьируется в зависимости от замысла. Так, атмосфера мистики и тайны булгаковского романа царит в работе «На Патриарших». Пространство разворачивается не вглубь, а поперек, вызывая ощущение бесконечности, вязкости и изменчивости. В тоже время, вытянутый формат основы создает впечатление брошенного взгляда сквозь узкую замочную скважину, за которой происходит концентрация странной энергии. Очертания фигуры Воланда лишь обозначены. Одетый в элегантный костюм, с беретом, заломленным на ухо, засунув руки в карманы брюк, представитель тьмы легко скользит по глади пруда. Окружающие предметы и персонажи подчинены необычному событию. Два крошечных деревца у пруда и ограждение, напоминающее крепостную стену московского кремля усиливают впечатление «огромности» его фигуры. Удивление и внимание к исключительному событию читается в обращенных к пруду фигурах Михаила Берлиоза и Ивана Бездомного. Благодаря теплым, разбеленным оттенкам округлые формы пруда, стен, фигур приобретают черты миража, готового в любой момент исчезнуть.
Подобно Достоевскому, Булгакову, Набокову Николаев творит полуреальный, полуфантастический мир, сплетающийся из снов, видений, предчувствий, выведенных на уровень сознания. И этот мир уникален в своей неповторимости.
Сохранилось несколько документальных фотографий Эдуарда. С одной из них на нас весело и даже задиристо смотрит совсем еще молодой, уверенный в себе и в будущем мужчина. На другой – человек с нелегкой судьбой и потухшим, устремленным внутрь себя взором. Две фотографии — между ними целая жизнь, наполненная творчеством. Мятущаяся душа художника продолжает жить в его работах, совершающих Путь к сердцам по течению Времени. Хочется верить, что это время пришло…
Статья Киляогловой Светланы
Использование материалов возможно только при наличии активной ссылки на сайт ВК областного музея изобразительных искусств имени семьи Невзоровых